Даг Хьюард-Милс в книге «Преобразуйте ваше пасторское служение» пишет, что Бог призвал каждого служителя находиться между дьяволом и людьми Божьими. В подтверждение своих слов, он приводит слова пророка Иезекииля:

Искал Я у них человека, который поставил бы стену и стал бы предо Мною в проломе за сию землю, чтобы Я не погубил ее, но не нашел. Иезекииль 22:30

Я читал этот стих раньше. Я даже слышал проповеди, основанные на этом месте Писания. Я знал, что здесь говорится о ходатайственной молитве.

Но почему-то эти слова коснулись меня только сейчас. Они родились во мне как «рема».

Я вспомнил своего друга, которого я привел ко Христу. Его звали Гриша. И у него был явный дар евангелиста. Этот дар, в сочетании с природной харизмой, а также с чувством юмора, позволял ему находить общий язык с каждым. Его вдохновляющие призывы к проповеди Евангелия настолько зажгли церковь, что на еженедельные евангелизации выходило до пятидесяти человек. Многие из которых до этого вообще боялись открыть рот, чтобы на улице засвидетельствовать незнакомому человеку о Христе. В том числе и я.

Но я почему-то пишу «был».

Был. Потому что он умер. Остановка сердца от алкогольной интоксикации.

Во время того, как его отпевал православный батюшка, я смотрел на вату, торчащую из его зашитой черными нитками шеи, и понимал, что это совсем не тот конец, который ему предназначил Господь.

Он должен был спасти множество… тысячи людей.

Он должен был ездить по странам, распространяя благую весть.

Но почему-то этого не произошло.

Что-то помешало.

Через какое-то время, после того, как он стал лидером евангелизационного служения в церкви, произошло его первое падение. Он напился. Все были потрясены. Все молились. В том числе и я.

Он вынырнул. Поехал на реабцентр. Не дождавшись, правда, благословения, вернулся домой. И вроде бы начал восстанавливаться.

Затем история повторилась.

Его запои становились продолжительнее. И он падал все глубже.

Дошло до того, что он, заросший и вонючий, ходил по улицам и просил денег на водку.

В пьяных видениях он путешествовал по аду и разговаривал с бесами, которые заставляли его отречься от Христа.

Однажды он и его знакомый за три дня выпили сорок бутылок водки. Знакомого отвезли в больницу с раздутой печенью. А Гриша остался дома и не мог встать с дивана несколько дней.

А однажды он увидел себя, выходящим из собственного тела.

Наше общение на моменты его запоев прекращались.

Я знал, что он готов к изменениям, когда он звонил или, приходя, просил отвезти его в реабцентр. Он не просил вразумлений и наставлений, а когда он приходил, я не читал ему нотаций.

- Зачем с ним разговаривать? – спрашивал я себя. – Он все знает.

Вот это «он все знает», кроме всего прочего привело к тому, что я перестал за него молиться. Нет, иногда я, конечно, благословлял его и покрывал кровью Христа. Но я не стоял за него в проломе.

Конечно же, есть выбор человека и его воля.

Конечно же, если человеку нравится грех или если он не хочет приносить пред Господа свои «тайные», то тут навряд ли чем-нибудь поможешь. Тут и сам всесильный Господь бессилен, потому что Он никогда не будет действовать против воли человека.

Но если у человека не будет заступника, ходатая, того, кто станет в проломе между ним и дьяволом, у него не будет вообще никаких шансов. Он обречен. Дьявол его победит.

У человека, живущего без Бога, нет никакого основания противостоять атакам сатаны в свою жизнь.

У человека, живущего с Богом – есть.

Становясь в проломе, мы принимаем на себя удар царства тьмы, предназначающейся неверующему либо ослабевшему в вере, и отбиваем его – потому что у нас есть крест и кровь Христа. По меткому выражению Хьюарда-Милса, мы – последний барьер между этими драгоценными душами и врагом.

«Он все знает»…

Представьте себе, что человек сидит в яме. И он все знает о том, как из этой ямы выбраться. Но он не может. Или даже не хочет. Что ему толку от этих знаний?

Его надо просто из этой ямы вытащить.

В Библии есть одно место, касающееся молитвы, которое я понял в полноте, прочитав только современный перевод. Это Второе послание коринфянам 10:4,5. Я приведу оба варианта.

Синодальный перевод:
Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: [ими] ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу…

Современный перевод:
Потому что оружие, которым мы сражаемся – не мирское. Бог дал ему силу разрушать твердыни, опровергать людские возражения, опрокидывать все надменно воздвигаемые препятствия против познания Бога и брать в плен всякие мысли, подчиняя их Христу.

Прочитав это, я понял, что молитва за человека может изменить мысли человека. Вроде бы сегодня ему нравится быть грешником, а уже назавтра он приходит в ужас от осознания того, что идет в ад. Почему? Это делает молитва человека, стоящего в проломе.

Похоже на колдовство?

Ведь вроде бы чуть выше я писал о том, что Бог не действует против воли человека. Но в том-то все и дело, что молитва оказывает влияние на эту волю.

Молитва помогает воле человека приблизиться к воле Божьей.

И нам надо торопиться. Вокруг еще столько неспасенных людей, нуждающихся в том, чтобы кто-то стал за них в проломе. Конечно же, нам не надо возлагать на себя ответственность за спасение всех людей, живущих на Земле. Достаточно взять молитвенную ответственность за наше окружение. За людей, с которыми мы работаем, учимся, живем в одном доме. За тех, кого мы привели к Господу. И за тех, кто от Него отпал. По разным причинам.

Тот же пророк, получивший от Господа откровение о проломе, услышал от Него следующие слова:

Когда Я скажу беззаконнику: “смертью умрешь!”, а ты не будешь вразумлять его и говорить, чтобы остеречь беззаконника от беззаконного пути его, чтобы он жив был, то беззаконник тот умрет в беззаконии своем, и Я взыщу кровь его от рук твоих.

Но если ты вразумлял беззаконника, а он не обратился от беззакония своего и от беззаконного пути своего, то он умрет в беззаконии своем, а ты спас душу твою. Иезекииля 3:18,19

И тут на помощь приходит наш горький опыт: «Я ему (ей) уже сто раз все говорил».

Ага. Ну да. «Он все знает».

Но что толку от этого?

Человека-то это не спасает.

А что если попробовать прочитать эти стихи с точки зрения ходатайства? Что если «вразумлять» мы будем в молитве? Конечно же, я не отменяю душеспасительных разговоров, но все дело в том, что разговоры без предварительной молитвы (впрочем, равно как и молитва без последующих действий) ровным счетом ничего не значат и сделать ничего не смогут.

С другой стороны, есть люди в нашей жизни, которые даже не понимают, что они живут в грехе. Твои слова о грехе они услышат как на иностранном языке. Что делать с ними?

Становиться за них в пролом.

Молясь за них, мы получаем возможность увидеть исполнение Божьего Слова:

…и Он (Дух Святой), придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде…  Евангелие от Иоанна 16:8

Стоя в проломе, мы призываем в жизни людей Дух Святой. А уж Он-то знает, как обличать людей в их грехах.

Стоя в проломе, мы ускоряем покаяние людей.

За людей надо сражаться. Ведь за их души идет постоянная борьба. А пролом – это стратегическое место, заняв которое, мы не дадим сатане проникнуть в эти драгоценные души.

Хочу поделиться с вами еще одним местом из Библии.

От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его… Евангелие от Матфея 11:12

Хочу сказать, что я во многом согласен с теми, кто называет синодальный перевод Библии «сильно дальним». Но, начав читать Новый завет на английском (по версии короля Джеймса, King James Version), я понял, что для англичан и американцев это еще хуже, чем для нас синодальный. По точности перевода он, конечно же, лучше, но по количеству слов и оборотов, которые вышли из употребления в современном языке – на первом месте.

Но именно в этом переводе я натолкнулся на то, что вместо слова «сила» стоит «насилие» (violence). И, согласитесь, это место принимает совершенно другую окраску. Синонимы этого слова в оригинале следующие – применять силу, насильственно действовать, брать силой, одолевать, с усилием входить. Равно как и вместо мягко переведенного «употребляющие усилие» стоит «насильник». Согласитесь, это интересно.

Что же это за насилие? По отношению к кому оно должно применяться? К чему надо применять силу, против кого насильственно действовать, что надо брать силой, что одолевать, и куда надо с усилием входить? И почему Библия называет праведников (а иначе кто еще войдет в Царство Божье?) насильниками?

…потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной. Послание к Ефесянам 6:12

Воевать нам надо не с людьми, а с дьяволом и его нечистыми духами. Это единственный вид сражения, который может принести реальные плоды.

Первый акт насилия мы должны совершить в царстве сатаны. Мы должны молитвенно наступать на дьявола, заходить на его территории, простираться в земли, где еще не было проповедано Евангелие, заходить в сердца людей, не знающих Бога, отвоевывать души людей, находящихся под влиянием бесов.

Второй акт насилия нам потребуется совершить над собой – заставляя себя молиться за людей, за их спасение, укрепление, утверждение, возвращение и за все перечисленное в первом пункте и так далее…  Ведь наша душа и наша плоть так не хочет этого делать.

«Ведь он (она) все знает»…

«Я ему (ей) сто раз уже это говорил»…

А сколько раз ты за него (нее) молился?

Однажды я молился дома о чем-то своем (возможно даже за пробуждение в городе), а Дух Святой проговорил мне: «Молись за Гришу всю ночь». В это время Гриша находился в очередном запое. Я, по старому христианскому обычаю, начал с Духом Святым торговаться. Я начал ему доказывать, что это как-то тяжело (я действительно с трудом это себе представлял), да и что скажут родители (я тогда жил с ними)… И что-то еще… В общем, я не стал молиться всю ночь, ограничившись какой-то обыкновенной молитвой.

А сейчас я думаю – что стоит ночь молитвы по сравнению с одной драгоценной душой, через служение которой в Царство Божье должно было прийти еще множество душ?

Что было бы, если бы я тогда принес эту жертву?

И, поймите, это не чувство вины заставляет меня писать эту заметку.

И не чувство вины заставляет меня теперь ходатайственно молиться за своих людей на домашней группе, и за тех, кто перестал на нее ходить.

Это мизерное понимание сердца Отца, который плачет о своих потерявшихся детях.

И если вы сталкивались с родителями, у которых потерялись дети, то вы поймете, насколько бессмысленным покажется сказанное им объяснение, что дети знают дорогу домой.

Они-то знают, но не могут (или не хотят) возвратиться.

Отца успокоит только возвращение всех детей.

Стань в пролом.